Геологическая Пасха

Весна за дальневосточным Туманным хребтом начиналась лениво. Это в Центральной России вовсю уже светило солнышко, бурное таяние снега почти закончилось, и начала пробиваться травка, приобретающая именно сейчас тот особый зеленый сочный цвет, которого больше никогда не встретишь за весь год.

Здесь же, у подножия сопки, весна проявляла себя днем, когда температура поднималась до рекордных плюсовых пяти градусов. Вечером и ночью же зима забирала власть над округой, напуская мороз за 20 градусов.

Базовый лагерь Джумдаргского геологического отряда еще только стали расконсервировать после зимы. Народу собралось человек пятнадцать. Всех доставили вертолетами с морского побережья, пользуясь тем, что время привычных затяжных молочно-серых туманов еще не пришло.

Больше всего хлопот выдалось бульдозеристам. Им предстояло привести в порядок перезимовавшую технику и вскорости подготовить дорогу через перевал, ведь там и должна была пойти основная доставка людей и грузов.

А наибольшую радость от перемен испытывали два сторожа и их лайки Граф и Манка. Все-таки зимними месяцами здесь было неуютно, скучно, да иногда и опасно – волки даже позволяли себе бродить по закрытому лагерю.

Теперь же сторожам и собакам предстояло после оформления всех бумажных дел отправиться на «большую землю». Но пока лайки старались подкормиться в балке с кухней да позволяли себе вдосталь погавкать на прибывших новичков и отогнать от помойки конкурента-кота, перебравшегося в дикие места со старшим техником на весь теплый сезон из душной городской квартирки.

На кухне же распоряжалась повар Марфа Антиповна Балаева. Она уже третий год подряд приезжала в базовый лагерь. Начальник отряда Степан Тимофеевич Беринг всегда говорил, что хороший повар – это половина успеха работы, и гордился, что ему удалось заполучить именно Марфу Антиповну, некогда потрудившуюся в известных областных ресторанах.

Балаева же такой оценкой не умилялась, но и излишним умалением не страдала. Повар для геолога очень важный человек. Вот попробуйте за две смены накормить человек сто, да еще три раза в сутки, да и пищей питательной и вкусной. Конечно, наготовить пельменей из красной рыбы на всех – повару помощников всегда дадут, но не одними же пельменями жить надо. Марфа Антиповна и свой хлебушек выпекала, и борщ готовила такой, что народ без добавки никогда не уходил. Про компот же ее сказки и легенды распространялись и по другим отрядам.

Собственно, у геологов Балаева оказалась случайно. Она спокойно трудилась в ресторане до 50 лет, вырастила одна, без погибшего мужа, сына и дочь. Но так уж получилось, что директору потребовалось место для своего протеже и он добился того, чтобы Марфа Антиповна сама добровольно-принудительно уволилась. Расстроилась она очень и очень, но нашла утешение на службах в православном Свято-Никольском храме, куда до потери работы изредка забегала, решив, что да будет на все воля Божия.

Сын, который преподавал в университете, привел как-то в гости своего друга Степана Тимофеевича Беринга. Из беседы за чаем выяснилось, что Беринга только что назначили начальником отряда и ему требовался повар, не обремененный излишними житейскими заботами и готовый буквально через неделю выехать на Дальний Восток.

Кроме того, гость рассказал немного о происхождении своей необычной для чистокровного русака фамилии. Неизвестная непутевая мамаша подбросила к Дому малютки новорожденного младенца. Там же одна из нянечек, учившаяся заочно на педагогическом факультете и готовившаяся держать экзамен по истории, и предложила дать младенцу фамилию в честь мореплавателя Витуса Беринга, а имя и отчество взять от бунтаря Разина. Так дальше и пошло во всех метриках.

Геолог и предложил Балаевой сменить обстановку, развеяться, так сказать. Неожиданно для всех Марфа Антиповна согласилась.

Работать с геологами повару понравилось. Два года подряд она оттарабанила от звонка и до звонка, возвращаясь домой только в ноябре месяце. И два года подряд она готовила к празднику Светлого Христова Воскресения пасхальные куличи, которые в меню получили обозначение – «Кекс “Геологический” в ассортименте».

Марфа Антиповна отлично помнила, как хитро улыбался Беринг в первый раз, утверждая меню перед Пасхой. Геологи часто почитали себя людьми неверующими, да только никто и не думал отказываться от куличей Балаевой.

И на третий год повар запаслась заранее всем тем, что надо для изготовления куличей: в отдельных баночках у нее хранился изюм и цукаты, а еще имелась и большая упаковка сахарной пудры. Также с «большой земли» она привезла луковую шелуху для окраски яиц, которые ей доставили вертолетчики.

Но мало кто знал, что у Марфы Антиповны имелась еще и бутылочка со святой водой и специальная кисточка. Она обязательно кропила куличи перед подачей на стол. «Святый Боже, прости! Не помешает», – так рассуждала она сама с собой.

Однако сейчас Господь попустил искушение. Оно явилось в виде и. о. заместителя начальника отряда, некоего Гарибальди Арчибальдовича Лапочкина. Хотя по стране несся вихрь перемен, звучали слова «перестройка» и «ускорение», и даже намечалось празднование Тысячелетия Крещения Руси на государственном уровне, казалось, все это совершенно не тронуло товарища Лапочкина, как будто сошедшего с картины пропагандиста хрущевской эпохи. Нет, новую политику КПСС он не осуждал, но всем откровенно заявлял, что партийная линия скоро изменится и по телевизору всенепременно покажут «последнего попа», как говорил Никита Сергеевич.

Сперва Гарибальди Арчибальдович Балаеву и не трогал. Он сцепился с машинистом Мишкой Молодцовым, который притащил с собой японский магнитофон и крутил на полной громкости на нем любимые композиции. Гнев у Лапочкина вызвали «Алешкина любовь», «Восточная песня» и «На чем стоит любовь». Он потребовал у Миши стереть записи, так как автор стихов («так, мол, доложили компетентные товарищи»), Онегин Гаджикасимов, недавно принял православное Крещение с именем Олег.

Показалось, вопль Арчибальдовича «Нечего в научном лагере поповщину разводить!» чуть не сбросил лавину с дальней сопки. Но на Молодцова это не подействовало. Все попытки подвигнуть Беринга наказать смутьяна толку не дали.

Впрочем, Гарибальди Лапочкин нашел новую жертву. Кто-то донес ему, что Марфа Антиповна под видом кексов будет печь куличи. Арчибальдович взъярился и настрого запретил повару даже и думать о пасхальном праздничном столе. Но мало этого, на Страстной неделе заместитель начальника отряда принялся следить за ней.

Но Марфа Антиповна отступать не собиралась. Куличи она решила печь в ночь со среды на четверг, а потом все спрятать в балке Молодцова. После скандала Арчибальдович туда не рисковал заглядывать. О свете с ребятами с «дэски» Балаева договорилась. Однако повар понимала, что из-за неумного Лапочкина после Пасхи Христовой ей может грозить увольнение, хотя и начальник отряда точно встанет на ее сторону. Рассказывали, что у Арчибальдовича в Москве имелась какая-то «волосатая рука».

В Великий Вторник Балаева усиленно молилась. И откуда-то в голове возникла фраза: «Господи, да отправь ты этого Гарибальди в Италию. Говорят, что «старый» Гарибальди там жил и революцию делал!»

В среду утром неожиданно прилетел МИ-8. Весь лагерь узрел, как засуетился, забегал Лапочкин. Причем, натыкаясь на людей, он каждому доверительно тихим слащавым голосом вещал: «Меня министерство срочно отправляет на симпозиум в Падую. На итальянском солнышке греться буду. Вон и вертолет прислали».

Гарибальди Арчибальдович Лапочкин отбыл из отряда через два часа. Балаева перекрестилась. Теперь ничего не мешало ей спокойно подготовиться к Пасхе.

Пасхальную ночь повар встретила, молясь перед небольшой иконкой «Спаса в силах», что находилась в ее комнатушке. А к семи часам утра она подала на стол «кексы “Геологические” в ассортименте» и миски с крашеными яйцами. И на душе у Марфы Антиповны было светло-светло. Она постоянно повторяла про себя слова святителя Иоанна Златоуста, заученные год назад: «Богатии и убозии, друг со другом ликуйте. Воздержници и ленивии, день почтите. Постившиеся и непостившиеся, возвеселитеся днесь.

Трапеза исполнена, насладитеся вси. Телец упитанный, никтоже да изыдет алчай: вси насладитеся пира веры: вси восприимите богатство благости. Никтоже да рыдает убожества, явися бо общее царство. Никтоже да плачет прегрешений, прощение бо от гроба возсия. Никтоже да убоится смерти, свободи бо нас Спасова смерть. Угаси ю, иже от нея держимый. Плени ада, сошедый во ад. Огорчи его вкусивша плоти его…

Где твое, смерте, жало; где твоя, аде, победа; воскресе Христос, и ты низверглся еси.

Воскресе Христос, и падоша демони.

Воскресе Христос, и радуются ангели.

Воскресе Христос, и жизнь жительствует.

Воскресе Христос, и мертвый ни един во гробе: Христос бо восстав от мертвых, начаток усопших бысть. Тому слава и держава во веки веков, аминь».

Александр Гончаров